14. О, имена

Писал заявление на выдачу удостоверения личности. Здесь это - аналог российского паспорта и, одновременно, карточки социального страхования гражданина США. Т.е. номер удостоверения личности играет ту же роль что и номер карточки соц.страхования. нам в аэропорту сразу выдали так называемый паспорт репатрианта – один на всю семью, но уже в нем были номера будущих наших удостоверений личности. Именно благодаря этим номерам я открыл счет в банке, организовал подключение ТВ и интернета, смог заключить договор на съем квартиры – другими словами, без этого пресловутого номера я бы здесь «был никто и звать никак». Заявление писал не я, а сотрудник министерства внутренних дел. Милая женщина пенсионного возраста, инвалид – что-то с ногой, я ее принимал из-за расположения ее рабочего стола в отделе абсорбции за секретаря. Но, узнав, что она сотрудник министерства внутренних дел, я как-то «подобрался» внутренне, видимо, по старой советской привычке. И, на вопрос «и кто у вас еврей?», замешкавшись, выдавил «ну я – внук еврея». Посмотрев перевод моего свидетельства о рождении и увидев, что в графе национальность у моего отца стоит «еврей», она, как-то с видимым облегчением, успокоила – нет, у вас отец еврей, если бы у вас в свидетельстве этого не было, нужно было бы доказывать. Несмотря на то, что доказывать еврейство было труднее у консула в Москве, а с этим я справился, чувство гордости переполнило меня за моего отца, который в лихие годы настоял, чтобы в паспорте у него стояла наша национальность.
Моего папу звали Лев. На иврите означает «сердце». Например, в нашем городе, на фронтоне торгового центра написано «Каньон – лев аЭмека». На теннисном корте познакомился мужичком (невысоким) в возрасте, он ведет занятия с детьми по теннису, зовут Израэль (вот оно сокращенное «Изя» из анекдотов). Марк – очень почему-то здесь распространенное имя, знаю уже троих. «В руку» мы назвали так же своего малого почти 12 лет назад, когда еще и помыслов не было сменить страну проживания.
Ходили со старшим в реальную школу. Контингент - как в нашем ПТУ. Только всё сделано, чтобы ребята, испытывающие трудности при учебе в обычной школе, смогли лучше прогрессировать – в этой реальной школе всего 60 воспитанников, в классе - по 10-12 человек. Осваивая профессию, делают в мастерских товары, которые впоследствии продаются, а вырученные деньги получают те, кто делал – один паренек, который родился в России, пожил в США и теперь живет и учиться в этой школе, сказал, что шекелей 200-300 в месяц стабильно зарабатывают он и его однокашники. У Кирилла глазки загорелись – всё-таки деньги это первая ступенька к самостоятельности. Тем не менее, завуч выразила мнение о том, что ребенку из интеллигентной семьи здесь не место. И тут Жанна, наш координатор, «вытаскивает» козырную карту – типа, всё мы тут посмотрели, но, кажется, всё это неподходяще – то дополнительного обучения языку нет, а по возрасту уже надо в старшую школу, то контингент не тот, а вы слышали про «пнимию»? Это интернат, но не такой, какие были в Союзе. Ну, я ей возразил в том смысле, что не все интернаты и в Союзе плохие, не надо путать интернат с детским домом. В общем, пнимия – это учебное заведение, которое располагается вне города, в своём кампусе, на полном государственном содержании (вплоть до письменных принадлежностей), ребята там живут в комнатах по 2-3 человека и раз в две недели приезжают домой.
Кирилл был в восторге от этого предложения – вот она, свобода, самостоятельность. Пришлось даже остужать его пыл – там закрытая территория, никуда не выпускают, всюду забор, охрана. Не от вас, конечно, охраняют, а от потенциальных террористов, вы же дети – самое дорогое для любого государства, а тем более для Израиля. В общем, решение, я вижу, он уже принял, выбор сделан. Яркое подтверждение реализации жизненной программы, заложенной в его имени, практически до его рождения. Дело в том, что имена своим детям мы выбирали обычно за 6 месяцев до рождения. Тогда еще мы не знали пола ребенка, который родится, поэтому выбирали сразу и мужское имя и женское. Но, выбирая имя, мы «играли» в ассоциации – определяли на основе своего опыта и своих субъективных представлений дальнейшую судьбу нашего ребенка. Так вот, имя Кирилл у нас ассоциировался с бунтарем, авантюристом, с человеком рано покинувшим родительское гнездо. Это вояджер, который должен исследовать внешний мир и возвращаться домой с «ценными разведывательными данными». Марк же «задумывался» нами как домашний, заботившийся о родителях. Не знаю пока, как с марком, а с Кириллом, кажется, всё так и получается. Семь футов под килем! Мазаль тов (удачи и счастья).